Продолжаем серию публикаций, посвященных юбилею Галины Михайловны Майоровой, заслуженного деятеля искусств, бессменного режиссера нашего театра на протяжении многих лет — еще и замечательного автора ценных статей о своих современниках и коллегах. Предлагаем вашему вниманию статью Галины Майоровой о Николае Литвинове.
АКТЁР БОЖЬЕЙ МИЛОСТЬЮ
Наверное, было что-то, то ли в расположении звезд на небе, или в атмосфере театра вообще, но именно во второй половине XX столетия с 1950-х годов появилось яркое, блестящее созвездие великолепных актеров-исполнителей на сцене оперного театра: Бадма Балдаков, Лхасаран Линховоин, Павел Разгильдеев, Виктор Соколов, Тарас Карпов, Георгий Синюшкин, Николай Панчуков, Николай Литвинов — актеры божьей милостью с великолепной внутренней природой, с огромным актерским диапазоном от трагедий и драм. Не все из них по-настоящему оценены и признаны, не обо всех много и хорошо написано и озвучено, но память народная зрителей до сих пор с благодарностью вспоминает эти имена. После страшнейшей войны, в период голода и разрухи, когда не было ни телевизора, ни шоу-бизнеса, смех в зале нашего театра был спасительной и радостной отдушиной, к которой наши зрители с благодарностью припадали.
Николай Литвинов. Это имя спрашивали зрители у касс, когда театр приглашал на новые постановки. Диапазон его актерской природы был неиссякаем, он играл и драму, и трагедию, и комедию. От убитого горем отца Монтероне в опере Дж. Верди «Риголетто», от хитрого и жестокого Спарафучипле, от аристократа барона, вальяжного и заносчивого, в опере «Травиата», от неравнодушного монаха Пимена, балагура и весельчака Томского до разгульного скомороха Скулы, Варлаама и блестящих работ в опереттах. И везде во всех партиях сквозил его глубинный актерский талант во всех его гранях и проявлениях, заставлявший зрителя непрерывно следить за ним на сцене и получать истинное потрясение. Надеюсь, нисколько не погрешу против истины, если скажу, что такой талант, актерский, вокальный, чисто человеческий, заслуживает гораздо большего признания.
Николай Литвинов родился в Курской области, в Улан-Удэ оказался вместе с родителями, которые в 30-х годах приехали строить первенец Бурятской индустрии — ЛВРЗ.
Здесь он и получил все свои университеты — школу, кружки, работу вместе с родителями в цеху, знакомство с первыми навыками актерского дела в художественной самодеятельности, откуда потом ушел на учебу в музыкальное училище, где постигал вокал у известного певца В.И. Таланкина, ведущего баса на нашей оперной сцене. Одновременно работал в хоре, где тогда трудился М.Е. Эпштейн, высококлассный хормейстер, фанатик, знаток хорового искусства, учивший не только петь в ансамбле и раскрывать рот, но и быть артистами, объясняя и содержание сцены, и ее узловые моменты, требуя отношения к ним от артистов хора. В такой обстановке взаимного понимания, общего устремления к вершинам выражения музыкальной драматургии и ярко проявилось его природное актерское начало. Вначале маленькие роли с одной фразой — Ловчий в опере А.С. Даргомыжского «Русалка», затем все более и более сложные партии, благо, что его голос, бас-баритон, позволял ему проявить себя достаточно свободно во всех этих партиях. Театр был на гастролях по три-четыре месяца в году по всей территории Сибири и Дальнего Востока, вплоть до границы Урала. Театр набирал силы для своих будущих завоеваний в «золотые» 70-е и 80 -е годы, вместе с ним рос и мужал талант Н. Литвинова. Шквал великолепных отзывов, статей и броских заголовков отмечали гастрольный путь нашего театра, и в них немало лестных слов звучали в адрес Н.Литвинова. Его Бартоло в опере «Севильский цирюльник» Д. Россини поражал не только потешным стремлением жениться на своей юной воспитаннице Розине, но и теми изумительными по воплощению актерскими приемами, которыми он воплощал на сцене этот образ старика-сластолюбца. Эта шаркающая походка, этот уморительный гнев, эта безудержно смешная манера попадать впросак, с изумленным лицом, с прищуром глаз, раскрытым ртом, — и никогда, ни единым мгновением не выходить из образа. Творческий тандем с Базилио — Линховоиным просто валил с ног от смеха зрителей.
Блистательно проявились его дарования не только в операх, но и в многочисленных опереттах. Папандопулло в оперетте Александрова «Свадьба в Малиновке» — это актерский шедевр, если б в фильме «Свадьба в Малиновке» снялся Н. Литвинов, это дало бы фильму еще большей популярности. Зал умирал от смеха, когда, захватив награбленное и убегая от котовцев, он изображал немого, тряся руками и что-то мыча себе под нос, давя на жалость, а когда его спросили: «Ты что, немой что ли?», он отчетливо и возмущенно кричал: — «А ты что, не видишь?». Надо было видеть его лицо, бегающие глаза, выражение страха и жалости к себе.
Часто видишь на сцене работу артиста, выполняющего мучительно трудную певческую задачу — голос не идет, партия плохо выучена и не впета, как все это читается на его лице, поведении — и, естественно, ответная реакция зрителя никакая. А у Литвинова все было иначе, ему доставляло истинное удовольствие быть на сцене — это удел истинного таланта. Своим увлечением, ролью он увлекал и партнеров, и тогда рождалась настоящая сценическая атмосфера, которая, в свою очередь, заражала зрителя, и он смеялся, переживал, радовался, вздыхал, аплодировал и уходил из театра обновленный чувствами, эмоциями, которые в себе, может быть, и не подозревал. В этом и состоит великая тайна актерского мастерства, которым истинно владел народный артист Бурятии. Публика, которая до сих пор не забыла своего кумира: когда по телевидению в очередной раз идет «Свадьба в Малиновке», многие, вздыхая, говорят: «А наш Литвинов лучше». Что может быть лучше этих признаний?
40 лет жизни на сцене, 40 лет удовольствия от наслаждения любимым делом, общения с друзьями, коллегами, веселых и остроумных розыгрышей, озорного веселья, дружеских застолий. Все эти годы труппа не делилась на кого-то и на что-то, все были едины в решении повседневных задач, все переживали за театр, за его имидж, статус, все гордились им, как дети гордятся матерью, когда она этого заслуживает.
В прекрасное и истинно профессиональное время работал Николай Константинович все свои 40 лет. Единая сплоченная атмосфера, одни задачи, одни кумиры, одни интересы, единое безденежье — нечем хвастаться перед другими.
Николай Литвинов огромное значение придавал форме образа, он делал такой грим, который не всякому артисту под силу. Талантливый человек талантлив во всем. Этот длинный зеленый камзол, встрепанный парик, огромный, с простыню, носовой платок в образе Бартоло, трагичный и жалкий одновременно, грим Монтероне, по сегодняшнему страшный и безжалостный грим убийцы Спарафучилле, веселый красный нос забулдыги Скулы и т.д. Очень много и часто он помогал своим собратьям по цеху. Требовательно и по-доброму делал грим Риголетто — Шагдырову, мистический неземной грим Демону — ему же, остроумный, озорной грим пройдохе Папандопулло. В своих фантазиях и воображениях он был просто неиссякаем.
Но закончилась пора трудовой деятельности, пришла пора результатов от бесчисленных гастролей, перегрузок, холодов, простуд, бесконечных переездов, которые сказываются на здоровье артиста, последствия травм во время постановки оперы «В бурю» Т.Хренникова, он упал с лошади, и теперь это сказалось. Еще многое и многое, от чего болезни всё тяжелее отражаются на его жизни, слепнут глаза, отказывают ноги, болит позвоночник.
Но во всех этих жизненных передрягах Николай Константинович остается оптимистом, с юмором смотрит в будущее, а его блистательная карьера до сих пор согревает душу и придает силы, и все мы, коллеги, зрители, знакомые, близкие, помним его талант, учимся у него. Планка его актерского дарования и до сих пор остается мерилом мастерства.
Галина Майорова,
заслуженный деятель искусств РБ, режиссер
Бурятия. – 2009. – 29 января. — С. 4.